В народной песенной культуре второй половины XIX – начала XX века становится особенно популярным жанр романса. Он сложился в «высокой» литературе, откуда вместе с «любительскими» образцами жанра проник в устную традицию. По тематике городские романсы пересекались со старинными семейно-бытовыми и любовными песнями, но одновременно заметно от них отличались. На фоне традиционной фольклорной лирики новые песни о любви выглядели повышенно эмоциональными, драматичными, даже трагичными. Другой была и форма: «наличие силлабо-тонического размера, рифмы и строфичности сближает этот жанр с книжной культурой» [Якунцева 1977: 43].
Понятия «городской романс» и «жестокий романс» разграничиваются по-разному. Под городским могут понимать более простые, любительские версии «классического» романса – с простотой и доступностью выражения любовной темы, «открытостью чувств, незатейливостью и напевностью мелодии, близкой к народнопесенной» [Миллионщикова: 184]. Жестокий романс – разновидность городского (или возникшая параллельно с ним самостоятельная форма), однако более мелодраматичная по сюжету и более фольклоризованная по стилю, обычно уже отнюдь не безупречному.
«В любое время <…> к этой категории причисляли исключительно чувствительные, жалостливые народные песни, – отмечает фольклорист М.Л. Лурье. – Иначе говоря, то, что называют жестоким романсом, – это всегда песни, специализирующиеся на изображении несчастных событий и горестных чувств и к тому же сосредоточенные на ограниченном наборе тем и сюжетов, так или иначе связанных с любовью и смертью: утраченная невинность, измена, ревность, внебрачное дитя, кровосмесительная связь, сиротство, смерть в молодости, тюрьма, убийство, самоубийство, одинокая могила и так далее». Иногда гибель происходит «только в воображении страдающих персонажей» [Лурье 2020: электрон. ресурс]. Главными героями таких жалостливых песен чаще становятся женщины. Исполняются жестокие романсы преимущественно в женской и девичьей среде [Там же].
На рубеже XIX и XX веков обобщенное выражение переживаний, типичное для старинной песни, перестает устраивать народ. Поэтому традиционную лирику вытесняют частушки, городские песни и романсы, распространившиеся повсеместно, в том числе на Урале. Вот как об этом сообщает писатель Г. Белорецкий: «…в заводском населении Южнаго Урала <…> победу “частушки” над “старинной” песней можно считать свершившимся фактом. <…> Вне ее конкуренции находятся лишь одни жестокие “романцы” вроде “Чудного месяца”, “Безумной” и т. д.» [Белорецкий 1904]. Вместе с балладными и любовными песнями жестокие романсы могли исполняться во время застолий, в том числе свадебных.
Как в начале XX века, так и в советское время многие собиратели и исследователи фольклора относились к жестоким романсам с иронией, отказывая им в какой-либо ценности. Однако изменение фольклорного песенного репертуара было не досадной случайностью, а результатом происходящего масштабного социального сдвига: «Под натиском культуры нового времени народ отходит от традиционной системы ценностей – на место устоев приходит свобода личности. Этот сдвиг и обусловил социальный запрос крестьянства на жестокий романс, где в центре внимания – частный человек с его чувствами, желаниями и судьбой, причем судьбой, которой он распоряжается по своему усмотрению, а не по предписанию патриархальной морали» [Лурье 2020: электрон. ресурс].
Как и в случае с другими городскими песнями, важным фактором распространения романсов стали дешевые печатные песенники, а затем и рукописные сборники песен. Музыковед Л.Л. Христиансен, который в 1953 году посетил село Кын для записи местного музыкального фольклора, во время поездки нашел два рукописных девичьих альбома с песнями и посмотрел их состав. Исследователь пишет, что 30 песен были созданы советскими композиторами в 1930-х – 40-х годах, а 10 пришли из устной традиции. «Правда, среди альбомного “фольклора” часто встречаются малохудожественные произведения», – добавляет он [Христиансен 1984: 61]. Можно почти не сомневаться, что это замечание касалось и жестоких романсов, бывших вообще исключительно популярными в фабрично-заводской среде.
Что жанр романса был хорошо знаком кыновским испольнительницам, показывают материалы, собранные студентками историко-филологического факультета Пермского госуниверситета в с. Кын в 1959 году. Сделанные ими записи представлены в этой подборке. В большинстве случаев произведения являются фольклорными или фольклоризованными романсами со слабо выраженной сюжетностью. Частым мотивом оказывается смерть от сильных любовных переживаний, которая, как правило, происходит лишь в воображении героя или героини.
При публикации песен восстановлена более корректная разбивка на строки. Орфография первоисточника сохранена, если она может передавать фонетические особенности диалектной речи.
Зачем тебя я полюбила? Душу тебе отдала,На свете я всё позабыла И счастья с тобой не нашла.2 р. Смотрите-ка, добрые люди, Что сделал злодей надо мной –Он сорвал, как в поле цветочек, Сорвал, истоптал под ногой.2 р. Зачем ты топчешь ногами Невинную душу мою?Но будь же ты проклят, злодей, Наказан за измену свою!2 р.
Вспомни-вспомни, друг любезный, Нашу прежнюю любовь,Как с тобой мы обещали Вечно друг друга любить.2 р. Как один мы без другого Не могли минуты жить,А теперя что такое? В один час смог изменить.2 р. Изменить изменил, Знать, другую полюбил, Знать, соперницу мою.Позволяю, друг любезный, Позволяю, друг, женись.2 р. Женись-женись, друг любезный, Женись, радость дорогой, Подадут тебе карету, Мне навеки – чёрный гроб,Вас поставят среди церкви, Меня, младу, перед вас.2 р. Что на вас венцы оденут, В одно время, друг, со мной,Что на вас венцы венчальны, На меня же – вековой.2 р.
Липа вековая Над рекой шумит,Песня удалая Ввдалеке звучит.2 р. Годы миновали, Я уж под венцом.Молодца сковали Золотым кольцом.2 р. Только мы с тобою, Милая моя,Спишь ты под землею, Спишь из-за меня.2 р. На горе высокой Кустичек растёт,Под этим кусточком Мой милый лежит.2 р.
Всем подружкам счастье, А мне счастья нет.Не лучше ли мне будет Живой в могилу лечь?2 р. Жива в могилу лягу, Скажи, что померла,Свои послидние силы Я дружку отдала.2 р. Любила я дружка страстно, И он меня любил.Любила понапрасну, И он мне изменил.2 р. Сердечку тошно стало, Сама к нему пошла.Иду, а ветер воет, Едва на свет гляжу.2 р. Пришла я ко крылечку И стала ко дверям,Служанка дверь открыла И в комнату ввела.2 р. Он держит на коленях Соперницу мою. Подруга ты, подруга, Соперница моя, Зачем же ты отбила Друга у меня?
Скажите мне, зачем пою, Когда мне вовсе не до песен, А – а – а, а – а – а, Когда мне вовсе не до песен. Зачем тоска жмёт грудь мою И мир становится мне тесен. Скажите мне, зачем люблю Весну души за взор небрежный. Скажите мне, зачем люблю, Быть может, безнадежно, А – а – а, а – а – а, Быть может, безнадежно. Придёт пора – в могильном сне Замолкнут все мои мечтанья, А – а – а, а – а – а, Замолкнут все мои мечтанья. И на вопрос: «Скажите мне?» Я промолчу, как вы молчали, А – а – а, а – а – а, Я промолчу, как вы молчали.
Зимняя ночь, вьюга злится, Мрачные думы в душе моей.Хотел бы заснуть, да не спится, Эх, трудно забыться в тоске.2 р. Откуда мне ждать избавления? Откуда мне счастия ждать?Одно сознаю без сомненья: Не век же я буду страдать.2 р. Годы пройдут, жизнь прольётся, Счастья не надо тогда,Злая тоска не вернётся, Крепко засну навсегда.2 р.
Скажи, скажи, канареечка прекрасная, Утешай скорее меня, Уж как мой друг любезный Отшатнулся от меня. От меня прочь улетел, Он живёт-то, я не знаю, Он совсем меня забыл, А ещё о жене забыл. Канареечку свою Я о чем её просила: «Слетай к дружку моему, Сядь на веточку на садик, Пропой песенку ему всю, Ты пропой звончее, Чтобы вздумал милый обо мне Чтобы вздумал, слёзно всплакал Обо мне, о сироте».
Была тихая погода, Мы сидели под луной, Один хорошенький мальчишечка Стал ухаживать за мной, Говорил про житейство, А затем про любовь. В незнакомую аллею Я всё дальше за ним шла, Лишь упавши на колени, И сказал: «Люблю тебя». «Погляди-ка, мил, на небо, На небе светится луна. Что нам люди, что нам небо, Когда мы с тобой вдвоём». Через четыре-то денёчка Мать приданое собрала, За помещика седого Мать дочку замуж отдала. «Я помещика седого Просто видеть не могу, А без мальчишечки молодого Жить на свете не могу!»
Осеннею порою Сидели мы вдвоём, Склонившись, уговаривал: «Будь вечно ты моя». Я, дура, поверила Его пустым словам. Поутру рано встала, Дурак смеяться стал. «Не смейся, злой, коварный, Не смейся надо мной. Тебя господь накажет Несчастной судьбой, Несчастною, злочастной Коварною женой».
Комментарии
В подборку включено 9 песен. Еще две песни, обладающие признаками жестокого романса («Как на дальнем Варшавском вокзале…» и «Один год женатый…») см. в разделе «Солдатские и казачьи песни», а «Бывали дни весёлые…» – в разделе «Песни тюрьмы, каторги и ссылки».
1. «Зачем тебя я полюбила?»
Примечание собирателей об исполнительнице Н.И. Катюхиной: «Образование 3 класса. Песни поёт с детства».
Песня представляет собой романс, который можно отнести к группе текстов со слабосвязанной структурой. Такая структура дает возможность варьировать порядок строк внутри текста, а также заимствовать фрагменты из других текстов без ущерба смыслу [Рычкова 2015: 128]. Этим обусловлена возможность разных зачинов в различных вариантах произведения.
Пермские варианты: [Подюков 2006: 209]. Варианты из других регионов: [Городские песни, баллады, романсы 1997: 134–135, № 136; Рычкова 2015: 123–124].
2. «Вспомни-вспомни, друг любезный…»
«Что на вас венцы венчальны, / На меня же – вековой» – на лоб умершего человека кладут специальный погребальный венчик – бумажную или тканевую ленту с религиозными изображениями и текстом молитвы «Трисвятая песнь».
Уральские варианты: [Отрывки… 1882: 116–118, 218–219; Фольклор на родине… 1967: 107–108, № 30; Пушкина 2014: 39, № 34]. Варианты из других регионов: [Песни Северо-Восточной России 1894: 109–110, № 136; Киреевский 1929: 14, № 1672; Городские песни, баллады, романсы 1997: 200, № 222].
3. «Липа вековая над рекой шумит…»
Популярная в народной среде песня, сочиненная неизвестным автором. Близка к жанру жестокого романса. Эту песню исполняли такие певцы, как Федор Шаляпин, Надежда Плевицкая, Лидия Руславнова.
Фольклорист Л.Л. Христиансен упоминает «Липу вековую» в числе произведений, входящих в репертуар кыновлян [Христиансен 1984: 48].
Варианты из других регионов: [Городские песни, баллады, романсы 1997: 223, № 252; A-PESNI: http://a-pesni.org/popular20/lipa.php].
4. «Всем подружкам счастье…»
Романс имеет относительно слабо связанную структуру, позволяющую менять строки местами, соединять сюжеты разных песен. Так, «песенная ситуация “подруга-соперница”, видимо, вызывает в памяти исполнителя определенное четверостишие (безусловно, с вариативностью слов в каждом отдельном случае), которое может быть исполнено в тематически близком тексте» [Рычкова 2015: 126].
В песне, записанной в Большесосновском районе Пермского края и опубликованной в сборнике «Война и песня», имеется схожий зачин, однако девушку и парня разлучает война. Наиболее близким вариантом является текст из п. Майкор Юсвинского района [Русские… 2008: 459–460].
Пермские варианты: [Война и песня 2005: 70; Русские… 2008: 459–460]. Варианты из других регионов: [Городские песни, баллады, романсы 1997: 254–255, № 292].
5. «Скажите мне, зачем пою…»
Романс авторского происхождения. Похожее четверостишие найдено в девичьем альбоме Серафимы Владимировной Костровой (в замужестве –Утробиной), выпускницы Вятского епархиального училища, который хранится в школьном краеведческом музее с. Ошлань Кировской области: «Пора пройдёт в могильном сне / Замолкнут все мои печали. / И на вопрос люблю ли я, / Я промолчу, как вы молчали…» [Котомцева: электрон. ресурс].
6. «Зимняя ночь, вьюга злится…»
Песня близка к жанру романса. Известны более развернуые версии этого произведения. Первое четверостишие («Зимняя ночь, вьюга злится, / Мрачные думы в душе моей. / Хотел бы заснуть да не спится, / Эх, трудно забыться в тоске») соотносится с начальной строфой тюремной песни: «Зимняя ночь, вьюга длитца… / На сердце мне злая тоска. / А лег бы я спать, и не спитца – / Все мысли уносятся в даль» (полный текст песни см. в [Джекобсон 2006: 403–404; A-PESNI: http://a-pesni.org/popular20/zimnnotch.php ].
7. «Скажи, скажи, канареечка прекрасная…»
Широко известный в России романс. Его вариант Л.Л. Христиансен записал в Свердловской области и затем опубликовал с нотацией [Христиансен 1961: 143–144, № 83]. В комментариях к тексту он указал: «Тип многоголосия с удвоением октавой ниже нижнего голоса встретился нам в с. Завод Кын» [Там же: 210, № 83]. Можно также сравнить два варианта этого романса, записанных на Урале в XIX веке и в 1970 году [Якунцева 1977: 50–51].
Пермские варианты: [Тезавровский 1901: 447, № 9, 451, № 9; Народные песни… 1968: 110, № 188, 111–112, № 191; Русские народные… 1982: 205–206, № 134]. Уральские варианты: [Отрывки… 1882: 283–284; Христиансен 1961: 143–144, № 83; Якунцева 1977: 50–51].
Варианты из других регионов: [Песни Северо-Восточной России 1894: 106–107, № 133].
8. «Была тихая погода…»
Народный романс с варьирующимся, но узнаваемым зачином: «Ночью в тихую погоду мы гуляли при Луне»; «В распрекрасную погоду / Мы гуляли при луне», и т. д.
Пермские варианты: [Подюков 2009: 109]. Варианты из других регионов: [Городские песни, баллады, романсы 1997: 195–196, № 216].
9. «Осеннею порою…»
Вариант романса, который сконтаминирован с фрагментом песни «Мамаша дочь бранила»: «Не смейся, злой, коварный, / Не смейся надо мной. / Тебя господь накажет / Несчастной судьбой, / Несчастною, злочастной / Коварною женой». Примеры этого фрагмента в вариантах из Пермского края и Свердловской области см. в [Бирюков 1936: 157, № 5; Народные песни… 1968: 267–269; № 439–441; Бирюков 1936: 157, № 4; Якунцева 1977: 51; Королёва, Брюханова 2021: 397, № 243].
Использованная литература
- Антология традиционного фольклора народов Прикамья / Сост. и вступ. ст. А.В. Черных. Пермь: Зебра, 2013.
- Белорецкий Г. Заводская поэзия. 1904. URL: http://az.lib.ru/b/beloreckij_g/text_1904_zavodskaya_poezia_oldorfo.shtml.
- Бирюков В.П. Дореволюционный фольклор на Урале. Свердловск: Свердлгиз, 1936.
- Война и песня: Солдатские и военные песни в фольклорной традиции Прикамья. Пермь: ПГГПУ, 2005.
- Городские песни, баллады, романсы / Сост. А.В. Кулагина, Ф.М. Селиванов. Москва: МГУ, 1999.
- Джекобсон М., Джекобсон Л. Преступление и наказание в русском песенном фольклоре (до 1917 года). М.: Изд-во СГУ, 2006.
- Королёва С.Ю., Брюханова М.А. Фольклорная традиция села Курашим // Традиционная культура русских заводских поселений Урала: Курашимский завод. Материалы и исследования / А.В. Черных (отв. ред.), И.И. Русинова, Ю.А. Кашаева, А.В. Вострокнутов, Д.И. Вайман, С.Ю. Королёва, О.С. Сивков, М.А. Брюханова. СПб: Маматов, 2021. С. 298–419.
- Котомцева О.С. Судьба учительницы Утробиной Серафимы Всеволодовны // Краеведческий школьный музей с. Ошлань [Сайт]. URL: https://sm-43oslan.okis.ru/jekskursija_po_muzeju.html.
- Лурье М.Л. Что такое жестокий романс и почему он жестокий [Лекция] // Arzamas. Курс «Народные песни русского города». 2020. URL: https://arzamas.academy/courses/80/4.
- Миллионщикова Т.М. Городской романс // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. М.: Интелвак, 2001. С. 183–184.
- Народные песни Пермского края. Т. 2 / Сост. Т.Ф. Пирожкова (предисл.), М.А. Ганина, Р.В. Комина, Р.С. Спивак. Пермь: Изд-во Перм. гос. ун-та, 1968.
- Отрывки из народного творчества Пермской губернии / Соб. В. Шишонко. Пермь: Тип. Губ. зем. управы, 1882.
- Песни Северо-Восточной России. Песни, величания и причеты. Записаны А. Васнецовым в Вятской губернии. М., 1894.
- Песни, собранные П.В. Киреевским. Новая серия. Вып. II, ч. 2 (Песни необрядовые). М.: Типогр. кооператива «Наука и просвещение», 1929.
- Подюков И.А., Хоробрых С.В. Голуби на часовенке. Сказки и песни деревни Усть-Уролка. Пермь: Сота, 2009.
- Подюков И.А. Земля Соликамская. Традиционная культура, обрядность и фольклор русских Соликамского района / И.А. Подюков, А.В. Черных, С.В. Хоробрых. Пермь: Пермское книжное издательство, 2006.
- Пушкина С.И. По следам чусовских сплавов: русские народные песни чусовских селений. М.: Композитор. 2014.
- Русские в Коми-Пермяцком округе: обрядность и фольклор / А.А. Бахматов, Т.Г. Голева, И.А. Подюков, А.В. Черных. Пермь: От и до, 2008.
- Русские народные песни Прикамья / Зап. Ф.В. Пономарёвой, сост., вступ. ст. и примеч. С.И. Пушкиной. Пермь: Перм. кн. изд-во, 1982.
- Рычкова Н.Н. Сильносвязанные и слабосвязанные структуры городской песни // Вестник РГГУ. Сер. Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2015. № 6. С. 114–130.
- A-PESNI: песенник анархиста-подпольщика.URL: http://a-pesni.org/.
- Тезавровский И.С. Поездка в Пермскую губернию с музыкально-этнографической целью летом 1901 года: с приложением 14 напевов. М., 1906.
- Фольклор на родине Д.Н. Мамина-Сибиряка (в уральском горнозаводском поселке Висим) / Сост., авт. вступ. статьи и примеч. В. П. Кругляшова. Свердловск: [б. и.], 1967.
- Христиансен Л.Л. Уральские народные песни / Под общ. ред. С.В. Аксюка. М.: Советский композитор, 1961.
- Христиансен Л.Л. Встречи с народными певцами. Воспоминания. М.: Советский композитор, 1984.
- Якунцева Т.Н. О сюжетно-композиционных особенностях народного романса (по материалам экспедиции последнего десятилетия) // Фольклор Урала. Свердловск: [Урал. гос. ун-т], 1977. [Вып. 3]: Народно-песенное творчество. С. 41–52.
Исследование фольклорной традиции села Кын выполнено при поддержке гранта РНФ,
проект № 20-18-00269 «Горная промышленность и раннезаводская культура в языке, народной письменности и фольклоре Урала».
Вступительная статья и комментарии М.А. Брюхановой, С.Ю. Королёвой,
техническая подготовка текстов к публикации А.В. Смирновой, М.А. Брюхановой,
Лаборатория теоретической и прикладной фольклористики ПГНИУ
при участии Научной библиотеки ПГНИУ