Устная история. Рассказы о гражданской войне

Локальная память о Гражданской войне в Кыне выкристаллизовалась в формулу, что село «семь раз переходило из рук в руки». Драматичные события оставили здесь свой след, заметный и сегодня. Речь не только о памятниках погибшим, но и об устных воспоминаниях. О каких бы зданиях, местных названиях и скалах ни рассказывали жители Кына, рано или поздно в разговоре возникают упоминания о Гражданской войне.

В кажущемся хаосе далеких событий историки, владеющие сейчас более полной информацией, видят масштабную и по-своему логичную картину противостояния двух сторон. Драмы, разыгравшиеся в Кыну в 1918–1919 годах, были связаны со сражениями за губернский центр – Пермь. В восточном направлении дорога туда вела через город Лысьву, так что на пути наступающих (и отступающих тоже) вставал Кын. Миновать большое село, расположенное на реке Чусовой всего в 10 км от железной дороги, было почти невозможно. Потому его не обошли стороной ни белогвардейцы, ни их противники. О том, какая роль была отведена Кыну в этом противоборстве, написал краевед Сергей Алексеевич Гринкевич. Используя доступные документы, газетные публикации, воспоминания жителей, он по возможности полно восстановил канву военных событий. Прочитать о них можно в главе «Кровавый калейдоскоп Гражданской войны» из его книги «Кын – золотое донце» [Гринкевич 2012] (см. также краткий пересказ главы [Ранчин 2022] и дополнительные сведения, основанные на данных церковных метрических книг [Постаногова, Немытова 2022] на этом сайте). Казалось бы, лаконичные устные рассказы кыновлян вряд ли могут добавить к профессиональным реконструкциям что-то существенное. Однако это не так.

Устные рассказы людей о пережитых исторических событиях важны не как источник фактической информации. Ценность их по большей части в другом: они показывают «тот след, который история оставила в памяти разных поколений»: как о событиях вспоминают спустя десятилетия и даже столетие, о чем помнят, а что стерлось из памяти местного сообщества и по каким причинам [Кравченко, Ломакин 2023: 9]. Еще одна особенность таких текстов в том, что устные воспоминания касаются в основном истории семьи и села, редко затрагивая политические вопросы [Там же: 14]. А это именно та сфера, которая часто ускользает от «традиционной» исторической науки, занятой более масштабными процессами.

Сельские воспоминания о Гражданской войне можно отнести к «устной стереотипной достоверной прозе, повествующей о человеке в экстремальной жизненной ситуации» [Матлин 2018: 78]. Часто события, о которых рассказывается, происходят на фоне повседневной жизни, с той оговоркой, что это особая повседневность – «не столько обычное, сколько экстремальное выживание в условиях войн, революций, террора, голода» [Пушкарёва 2004: 7].
Знакомство с большим количеством таких устных рассказов помогает увидеть, что они имеют похожую структуру и повторяющийся набор мотивов. Очевидно, что эти истории неоднократно пересказывались и обсуждались людьми в разговорах между собой. Часть историй забылась, а те, что остались, представляют собой «относительно стабильный сюжетный корпус» [Разумова 2001: 309], «вариации ограниченного круга сюжетов, который и позволяет судить о востребованности того или иного опыта в местной устной традиции» [Мельникова 2009: электрон. ресурс]. Это уже не спонтанные рассказы, а устойчивые, клишированные, фольклоризованные истории и «нарративы семейной памяти» [Закревская 2022: 11].

На такие рассказы влияют самые разные обстоятельства: индивидуальные и семейные реакции на произошедшее, социально одобряемая система оценок, знакомые по книгам и фильмам сюжеты, даже школьные знания об истории [Разумова 2001: 303]. И потому вряд ли стоить спрашивать, было ли то, о чем рассказывают, на самом деле и так ли в действительности всё происходило. Интереснее посмотреть, о чем помнят в семьях и что продолжают пересказывать более ста лет спустя. Исследователь семейных рассказов И.А. Разумова отмечает, что в устных повествованиях о революции, раскулачивании, войнах и других социальных катаклизмах довольно редко возникают «героические» сюжеты. Чаще предметом рассказывания становятся мотивы пережитого страха, связанные с арестом родственников (такие события происходят ночью, внезапно, немотивированно, тайно), бесчеловечная жестокость тех, кто вторгся в привычную жизнь, опасности, убийства и чудесные спасения [Там же: 310–311].

В рассказах о Гражданской войне, записанных в 2022 г. от жителей Кына, встречается множество деталей, которые вполне могут быть реалистичными и в то же время соответствуют фольклорным моделям. В этом, по-видимому, одна из причин их устойчивости. В кыновских записях красные и белые перестреливаются друг с другом с двух соседних гор (см. текст № 3). Тех, кто скрывается от врагов, выдают односельчане (№ 9, 17). Противники проявляют по отношению друг к другу запредельную жестокость: казнят с помощью уличной виселицы, расстреливают на высоком скалистом выступе (№5, 8–11). Они не разрешают забирать тела казненных (которых по этой причине родственники увозят тайно) или запрещают хоронить их на кладбище (№ 10–11). Предметом рассказывания становятся эмоциональные детали (по дороге на расстрел сельчанин ест взятый из дома кусочек хлеба – № 17). Надолго запоминается бессмысленная гибель (№ 14) и чудесное спасение (№ 18, 19). Иногда истории могут носить комичный характер (№15), но число их очень невелико. Размышления вызывают утраченные могилы, местонахождение которых забылось (№ 6, 7, 16). Обычно это места, где похоронены купцы и белогвардейцы, что объяснимо: долгое время и о них самих, и о родственных связях с ними упоминать было небезопасно (см. [Постаногова, Немытова 2022]). Некоторые из перечисленных мотивов встречаются в семейных рассказах жителей Лысьвенского района (см. раздел «Гражданская война в семейных преданиях» в [Гринкевич 2012] и комментарии к текстам).

Подборку рассказов завершает фрагмент интервью с Сергеем Алексеевичем Гринкевичем (см. о нем [Петровичев 2022]). В 2021 году с учителем истории и краеведом побеседовала студентка ПГНИУ Дарья Ененко. Рассказ С.А. Гринкевича о событиях Гражданской войны во многом повторяет то, что написано в его книге, но в центре оказываются события, непосредственно связанные с Кыном. На фоне этого интервью (№ 20) становятся понятнее те случаи, о которых вспоминают жители села.

Бои за Кын

1.

У нас в Кыну были и за белых, и за красных. Подавляющее большинство было за красных, на уральских заводах вообще подавляющее большинство народу было за красных. За белых вот у нас только были купцы (С.А. Гринкевич, 2022).

2.

Здесь во время Гражданской войны погибли сотни людей. И с той, и с другой стороны. Так вот, те, которые погибли в бою, им памятников нету. А те, которые были расстреляны, запытаны вот таким вот образом – им стоят памятники. А те, которые погибли в бою, их тоже где-то хоронили. Ну, лысьвенцев, их на поезде отправляли в Лысьву, там у них место захоронения в Лысьве есть до сих пор, около Иоанно-Богословской церкви (С.А. Гринкевич, 2022).

3.

У нас семь раз Кын переходил из рук в руки в Гражданскую-то войну. На одной горе одни, на той горе другие стреляют. <…> Семь раз, да, и было, такое было. Даже окопы были долго очень, и патроны мальчишки находили, и всё. На той горе белые, на этой – красные. [Соб.: Белые на Плакуне?] Да. [Соб.: А красные?] На этой стороне, на этой горе. Дмитриевская гора. [Соб.: На Плакуне как будто остатки окопов видны.] Там нет, там не окопы, там эти самые… там улица была целая. Видно, вот за этими вот домами, там, дальше. <…> Ну, раз там были одни, здесь были другие… так что там и там были окопы и всё такое (Л.А. Кайгородова).

4.

Там [на Плакуне] смотровая площадка, ее сделали в прошлом году из дерева. <…> Вот смотрите… вот там [возле надписи «Кын»] пулеметное гнездо времен Гражданской войны. Там фрагменты траншеи и пулеметное гнездо. И этот пулемет держал всю эту улицу. Логически, <…> вот там бы поставить памятник Гражданской войне или этому пулемёту памятник поставить. А вот… [установили надпись] «Кын». Причём когда ставили, то часть этой траншеи, конечно, разворотили и разрушили (С.А. Гринкевич, 2022).

5.

Я как бы человек военный, служил офицером в армии. Я вот когда здесь хожу вот по этим горам, я сразу вижу, где была окопная линия. Вот с той стороны шли белые, колчаковцы. Они, значит, шли вдоль реки, получается. <…> А красные занимали вот эту часть Кына-то. Оно шесть раз переходило из рук в руки. Поэтому говорить, кто когда занимал – это так, чисто условно. Будем так говорить, первый бой. Вот здесь линия шла, тут можно всё пройти, посмотреть, там капониры, окопы такие старые. Вот здесь видно, что они там через каждые 5–6 метров. Видно, что там был окоп, там, естественно, деревья уже растут. А когда колчаковцы туда вышли, они вырыли капонир для пушки… А вот, идите сюда, а там вот была линия окопная красных, оборона красных. Как бы Кын-станция была за красных. Ее [окопную линию] даже вот отсюда можно [увидеть]. Если вы подниметесь в гору, вы увидите, что там следы от окопов есть. Вот смотрите. [Соб.: Это вот где надпись?] Нет, даже ниже.

Вот там, где надпись [«Кын»], у них, скорее всего, стоял пулемет, ну, такой, и там были запасы, наверное, этих патронов. Вот. А эти окопные линии, и вот там насыпано вал вот этот, – они защищали, чтобы не было прямого штурма. То есть они как раз сделаны напротив этих ложбиночек. Вообще это очень интересно. Когда это построили [т. е. установили надпись «Кын»], я думаю: историю не изучают, взяли там всё забетонили… Так вот, когда белые подошли, они, значит, выкатили туда пушку артиллерийскую. Сделали для нее капонир, уложили и начали бить прямой наводкой по этим позициям. И, естественно, окопные линии они там вычистили, вымели. Вот, а верхняя-то часть, где там такая яма была… Тут как бы такие места-то, знаете, они все сказочные. Вот я уверен, что там есть пещера подземная. И причем да, вот под этой горой. И там есть выход такой, и, скорее всего, это был такой, знаете, воздушный выход, что ли. И никто не проверял (Ю.В. Бубнов).

Кыновская Свято-Троицкая церковь

6.

И вот нашли мы документ, статью в белогвардейской газете города Красноярска. Нашли документ в одной из статей, посвящённой Гражданской войне в наших местах. И там, в этом документе, было написано, что в ноябре 1918 года здесь происходили бои между Красноярским вторым полком, в котором было много гимназистов красноярских, и красными, за Кын. 8–9 ноября белые оставили Кын, причем многие из них попали в плен, а затем 20 ноября белые снова взяли Кын, и своих пленных они нашли замученными. Запытанными, замученными, расстрелянными и без погребения. И вот, их собрали и похоронили в ограде Кыновской церкви. Вот где их могли похоронить в ограде Кыновской церкви? Если здесь лежат священники. Тут были могилы еще. Вот поэтому мы здесь поставили общий крест и священникам, чьи могилы утрачены, и тем белогвардейцам, которые здесь были похоронены в 1918 году (С.А. Гринкевич, 2022).

7.

Красноармейцы, они погибли не в бою, они погибли при крушении на железной дороге. Они были наши, кыновские, их привезли из Кузино, здесь похоронили, отпели в церкви. Здесь же похоронены, вот здесь, в этом месте, расстрелянные купцы Лоскутовы, отец и сын, которых расстреляли в [19]18 году красные. Их тоже отпели в церкви, здесь похоронили. Могилы утеряны. Ну, вот здесь, вот это кладбище, на котором хоронили наиболее, так сказать, знатных, значимых людей. Это прицерковное кладбище, вот там для священников, а здесь вот для [остальных] людей (С.А. Гринкевич, 2022).

Кыновская Свято-Троицкая церковь

8.

У нас памятник вон там есть, у Гребешков памятник есть. И как въезжаешь в Кын, памятник стоит. [Соб.: А у Гребешков мы вверху ходили, не заметили.] А он внизу стоит. Он белым покрашен, железный памятник большой. Bот въезжаешь когда со станции, спускаешься уже в Кын, тут тоже стоит памятник вот с этой стороны, с левой. [Соб.: Эти памятники стоят на братских могилах?] Да-да-да. Даже виселицы тут стояли где-то у нас на площади, вот за школой, и… У школы-то похоронены, вот там с виселицы [их] тоже сняли, у школы памятник стоит. [Соб.: Получается, три братских могилы?] Да-да-да. [Соб.: А виселицы кто поставил?] Ну, белые, наверное, весили, там по каким-то доносам, были ведь такие люди-то вот. <…> Туда-то, мне кажется, вот если только кого вот повесили, их похоронили. Так я думаю. (Л.А. Кайгородова).

9.

[МЕЁ:] Ой, у нас братская могила вон тут, вот туда в Долгий Луг идти, братская могила. На станцию Кын ехать – направо братская могила. <…> [ВДЁ:] Вот туто та могила, сколько человек там похоронено? Там памятник… [МЕЁ:] Вот как раз под Гребешком-то. [ВДЁ:] А я уж сколько лет не видела, а щас не знаю, уж всё. [МЕЁ:] Как же! Там же ухаживают! Ко Дню Победы даже, по-моему, там ухаживают, ходят. [Соб.: А их туда привели и там расстреляли?] [МЕЁ:] Да, привели и тут расстреляли. А на Мёрзлой горе, как подыматься, на станцию едешь – там по правой руке тоже памятник стоит загороженный. [Соб.: А там кто?] [МЕЁ:] Да наши, наши красные, наши. Белые пришли и расстреляли их. Сдадут их [кто-то из односельчан], заложут, приедут [белогвардейцы] и убьют, и всё. Всяко ведь было. [Соб.: Вы еще упомянули Авдея. Это кто такой был?] [ВДЁ:] Кулак. [МЕЁ:] Кулак был раньше, и он… он с этих пор всех залаживал. Сдавал всех. Сдавал красных белым. [Соб.: Его тоже потом расстреляли?] [МЕЁ:] Нет, они потом уехали куда-то отсюда, вроде уехали (М.Е. Ёлохов, В.Д. Ёлохова).

Памятник под скалой

10.

И с этого камня [с Гребешка] в Гражданскую там расстреливали. Там и красные, и белые. Потому что внизу там братская могила же, под камнем. [Соб.: С камня сбрасывали?] Да, прямо выводили на камень и расстреливали. И местным жителям, ну, бабка говорила тоже что-то, местным жителям не давали убирать тела. То есть, они лежали там по несколько дней. Их забирали только ночью. Кын-то там, что, семь раз переходил туда-сюда из рук в руки. [Соб.: А она не говорила, это родственники забирали своих?] Родственники, наверно, родственники, да. Не давали захоронить (Л.В. Каменских).

11.

Белогвардейцы расстреляли их и запретили хоронить на кладбище в освященной земле, поэтому их похоронили вот там, на неосвященной земле. [Соб.: Это где?] Отсюда, при въезде в Кын, там обелиск есть, не доезжая 300 метров до села. Обелиск там, под фамилиями лежат эти люди. На Петушатах, вот там внизу, там обелиск стоит, фамилии есть. Они там были расстреляны, но потом пришли красные и их захоронили всё-таки на кладбище, на своих [местах], у каждой семьи свое место на кладбище (С.А. Гринкевич, 2022).

12.

Не было [памятника в 1950-х годах], там только крест такой стоял. Ну, был. Его поставили, когда расстреляли там людей, семь человек, что ли, расстреляли, отец помнит. Там [потом] стояла стела такая, мы ходили пионерами, там всё было. [Соб. 2: А как-то называли это место?] Нет, тут просто расстреляли, как говорится. Мы говорили «у памятника». Там у нас Петушок камень, тут тоже сейчас из-за домов не видно. Там такие мощные камни, Гребешок. Петушок, Гребешок, вот тут прямо видно их (Е.С. Щукин).

13.

Могилы красноармейцев вы можете найти. Вот там вот те скалки, видите торчат. (Показывает на скалы.) Скалки называются Гребни. Там вертикально стоят скалы Гребни. Вы туда можете прогуляться. Это отсюда всего километр. Только не низом, низом там будет вода высокая, а ве́рхом. И так стоит памятник красногвардейцам. Этот памятник мы с ребятами, с детьми восстановили, нашли список расстрелянных, заказали табличку. Ну, отреставрировали его. И на въезде в село, в противоположной стороне, там ещё один памятник красногвардейцам (С.А. Гринкевич, 2022).

Памятные случаи

14.

Ну вообще какие-то мадьяры еще были. Едет где-то по Кыну, едет мужик. Он [мадьяр] хрясь! –  саблей голову срубил и проехал, вот и возьмите… Белые чехи на станции Кын были, целые… там поезд у них стоял. Так что [в наше время] там тоже как-то была какая-то реконструкция у них, даже эти приезжали, с Чехословакии, видимо, предки этих, белочехов (Л.А. Кайгородова).

15.

Еще такое, история очень интересная была. Огромный тут дом около церкви стоит. Вверху, значит, бабушка жила, портниха, а внизу – беляки спали у нее. А ей была нужна машинка, надо же было свадебное платье срочно ей сшить, портниха была. И она эту машинку закру[тила]… так стрекочет же она! Белые решили, что красные наступают. Они в одних подштанниках на улицу, бегают, ничего понять не могут. Только легли, она снова начала. И так раза три. Это честное слово, мне мама рассказывала, а ей бабушка, потому что они [портниха с бабушкой] подружки были. [Соб.: Белогвардейцы не наказали ту бабушку?] Не, они не поняли ничё, а потом <…> – тишина, и спать дальше улеглись. [Соб.: Она платье дошила?] Да, платье дошила, торопилась… рано утром встала, ну, как светло, и начала вот это (Л.А. Кайгородова).  

Семейные истории

16.

У меня у бабушки отца ночью забрали, увезли, где-то в полях расстреляли. Отец знал, где-то-ко камень там лежал. Он [прадед] был купец Лоскутов здесь, кормил всё село. Вот, и так что… так могилу и не знаем где. Камень-то там был приметный, так и всё, папа еще [знал]… А потом перепахали там всё уже, и всё, неизвестно где. Точно нету. [Соб.: Погодите, то есть, ваш папа еще туда ходил, он этот камень видел?] Он просто знал, мама ему сказала, где примерно, вот там какой-то камень, и они его как бы замечали. А потом начали там эти поля разделывать больше, все эти камни сборонили, и всё. [Соб.: А что это за поля, у них есть название?] Поля на Мёрзлой горе, вот когда в Кын въезжаешь. Сейчас они уже зарастают, там сосняк пошел уже – не пашут, не сеют. Там ведь всё сеяли, пахали, мы [раньше] ходили картошку копать  (Л.А. Кайгородова).

17.

[ВДЁ:] Моего дедушку расстреляли белогвардейцы. Мы родом-то, мама-то лысьвенская. А там Гражданская война началась, они взяли да приехали сюда это вот [в деревню] на Долгий Луг. А тут кто жил этот… [МЕЁ:] А, на Лугу жил этот… [ВДЁ:] Авдей. [МЕЁ:] Он белогвардеец был. [ВДЁ:] Он сдал это, где дедушка этот. И увезли, [мама] говорит, на станцию Кын и там вот расстреляли. Едет [дедушка], хлеб ест, голодный, видимо. А там не знаю, могилка есть, а так я даже никогда не поинтересуюсь (М.Е. Ёлохов, В.Д. Ёлохова).

18.

Она [бабушка] что-то даже там про деда рассказывала, как он скрывался где-то вот именно, по-моему, там, на Петушатах, на полях. Там же большие поля. Он в стогу сена [прятался]. Там искали, тыкали его, всего, говорит, истыкали в этом стогу. [Соб.: Но он жив остался?] Ну, жив, да, жив, в то время тогда-то остался жив. Но потом… всё равно он был весь израненный штыками. То есть, он там молчал сидел (Л.В. Каменских).

19.

У нас щас родился внук, мы назвали его в честь деда мужа – Степана. Он у нас Степан Ракланов. У нас был у мужа дед Степан – утер-офицер царской армии. Как он попал сюда к нам в Кын, я не знаю, но он служил при церкви. И когда здесь были то белые, то красные, когда переходил село из рук в руки, их начали раскулачивать. А в семье было восемь человек детей. Их довезли до церкви, пожалели и вернули обратно. У деда где-то есть награды, сабля. Всё это зарыто, он это всё прятал, когда знал, что будут раскулачивать. Найти пока мы это всё не можем (З.А. Ракланова).

Кын в период Гражданской войны

20.

[Соб.: Тогда перейдём к временам Гражданской войны. И братским погребениям. Одно из мест сражений было под скалой Гребешок.] Нет, там сражений не было. [Соб.: Нет?] Ну, хотя сражение там было, но именно на [полях] Петушатах, наверху. Это было в ноябре 1918 года. И этот боевой эпизод был связан отдаленно с [будущим писателем Павлом Петровичем] Бажовым. В то время, в ноябре 1918 года, Кын был занят белыми войсками, здесь стояли не боевые части, а стояли тыловые части. А боевые части белых продолжали наступление на Лысьву вдоль железной дороги. А здесь были тылы, то есть здесь были повара, кашевары, штабисты, вот госпиталь, может быть, был какой-то, что ещё? Белогвардейская ВЧК была, то есть контрразведка, которая там. Всех вылавливали, и кого нужно, вешали, вот.

И красные приняли обходной маневр со стороны Кушвы, Нижнего Тагила. Они отправили полк – это был Камышловский полк, в котором служил в то время в дивизионной газете Павел Бажов. Это была дивизия Макара Васильева – Камышловский полк – лучший полк этой дивизии. Они сделали бросок на 60 км по железнодорожной ветке, а потом 30 км пешком. И оказались на Гребешках на окраине Кына, практически внезапно, и у них было подавляющее превосходство в силах.

Вот эти вот тыловые части белых не могли противостоять строевым частям красных. <…> Ни по количеству, ни по качеству, ни по умению, ни по вооружению. Бой длился двое суток. Почему? Это было дело в ноябре, как раз накануне первой годовщины революции, то есть 7–8 ноября – уже был новый стиль. И стояли морозы 15–20 градусов по ночам, а днём 10 градусов мороза. Поэтому те, кто овладеет Кыном, те будут спать в тепле. А те, кто не овладеет Кыном, они будут спать в окопах или под ёлочкой в кустиках, а значит, проснутся они уже с воспалением легких. Вот. Поэтому лозунг был очень простой: «Либо в теплую избу, либо в холодную могилу!»

Это был жестокий бой, несколько раз доходило дело до рукопашных. В первый день боев <…> красные захватили Криушу и – до церкви. А во второй день боев они вытеснили белых уже со второй части села, вот. И белые откатились на станцию Кын. Красные – за ними. В этом бою были очень высокие потери с обеих сторон. Ну, например, в красных войсках не осталось ни одного командира не убитого или не раненого. То есть, командный состав погиб у Камышловского полка или был ранен – полностью выбыл из боя, из строя. Почему? А потому что приходилось вдохновлять бойцов на атаки, командирам приходилось идти вперед. Люди умирать-то ведь не хотят, они [командиры] первые попадали под оружейный пулеметный огонь или под штыковой удар противника. Вот такие вот дела. У белых тоже были очень высокие потери среди офицеров. Почему? Потому что здесь, в тылах, офицеров было больше, чем рядовых. Поэтому здесь гибли и полковники, и майоры, капитаны – вот те люди, которых было наперечёт, которые стоили очень дорого как боевая сила.

И этот бой, он оставил несколько загадок. Какие загадки? Ну вот погибли десятки красноармейцев, а где их похоронили? Могилы здесь нету. Из Кына доставить их туда, в Кушву, – ну, может быть, каким-нибудь образом доставили, может быть. Может быть, через железную дорогу их по домам и отправили хоронить. Вот. Но всех не могли всё равно. Значит, какую-то часть должны были похоронить здесь. Где? Где их похоронили? Этой могилы нет. А почему ее нет? А потому что спустя короткое время эти места заняли белые, и, видимо, могила красных была уничтожена. Вот это загадка. А там, в этой могиле, ну, не менее сотни человек должно быть – это была братская могила. И скорее всего, ее как-то отметили. Вот.

Второе – погибло масса белых, где их похоронили красные? Тоже должна быть братская могила. Ну хоть в каком-то месте они их закопали, правильно? Вот это неизвестно. В плен попало до 60 человек белых, и с этими пленными красные поступили очень жестоко: их пытали и расстреляли. И тела их были брошены без погребения. Стояла ранняя зима, стояли морозы. И голые тела запытанных людей лежали где-то наваленной грудой на окраине села. Вот представь, что такое Гражданская война.

Спустя 20 дней белые отбили Кын и обнаружили вот это вот место казни, где погибли их товарищи. Причем они были не просто казнены, не просто расстреляны, а там, на телах белых офицеров, были следы пыток, их пытали. И здесь была устроена карательная показательная акция. Среди местного населения взяли заложников, этих заложников посадили в подвал волостного правления, и было объявлено: «Выдавайте всех красноармейцев, красногвардейцев, большевиков и называйте их семьи. Если не выдадите, то этих людей мы расстреляем». «Да не может такого быть!» – сказали местные. И никого не выдали. Ну, тогда двух человек повесили сразу же тут же на площади. Вот они висят, а 20 человек сидят. И родня вот этих вот, которые сидели, родня заложников побежала закладывать. А куда деваться? Надо своих выручать, они ж невиновные. Таким образом были арестованы прячущиеся. В то время здесь жило две с половиной тысячи населения и было где спрятаться. Вот. Было у кого спрятаться. И этих людей, оставшихся красноармейцев и большевиков, выдали. Их арестовали, а заложников выпустили.

А этих большевиков расстреляли на Петушатах. И там сейчас памятник находится. Тот памятник был поставлен к 50-летию революции в 1967 году. На нем была табличка, потом эта табличка была утрачена. И два года назад, летом, мы восстановили эту табличку. Мы нашли фамилии этих людей, заказали табличку, покрасили этот памятник заново, и сейчас эта табличка там, на памятнике, есть. [Соб.: А как нашли фамилии?] Что? Есть клуб [Кыновской народный дом творчества], в клубе есть сведения о том, как этот памятник ставили. В том числе нашлась и фотография этой таблички, которая была на памятнике в 1967 году. Вот так имена этих людей, казнённых белогвардейцами, всплыли. А где же сами белогвардейцы? Те люди, которых запытали красные?

Гражданская война, в ней не было… нельзя сказать, что красные – это исчадие ада, а белые – это ангелы, или наоборот. И то, и другое с обеих сторон: и с той стороны русские люди, со всеми их плюсами и минусами, и с другой стороны такие же русские люди. И дворяне были офицеры среди красных, и дворяне-офицеры среди белых. Интеллигенция среди красных, интеллигенция среди белых. Крестьяне и рабочие среди красных, крестьяне и рабочие среди белых. Их разделяла не национальность, их разделяло не понятие добра и зла, их разделяла не религия, потому что среди красных было очень много православных. Здесь, в Кыну, даже был такой лозунг: «Да здравствует большевицкая Советкая власть! С нами Бог!» Вот такие лозунги были. То есть, среди верующих, особенно среди староверов, среди кержаков, было очень много сторонников красных. Вот. А что их разделяло? А их разделяла идеология. То есть, разделяло ви́денье будущего, какие будущее страны вы видите? Ну и вот, отец на сына, брат на брата – вот это вот Гражданская война.

Так вот, белые. Удалось найти газетку тех времен, белогвардейскую газетку, которая была издана в городе Красноярске. Дело в том, что среди белогвардейских сил, которые здесь были, был красноярский полк. Он и понес большие потери. И в Красноярске корреспондент белогвардейского листка [газеты «На страже Сибири»] напечатал заметку об этих событиях в Кыну, об этом эпизоде. И сказал, что «наших похоронили около церкви в Кыну». Вот там сейчас на этом месте стоит поклонный крест, около церкви. Это уже сделали мы. Обычно хоронят у алтаря. Вот в том месте похоронены священники и, видимо, рядом со священниками и захоронили погибших запытанных белогвардейцев. Ну, мы русские люди, мы потомки и тех, и других. Поэтому мы восстанавливаем память и красных, и белых.

[Соб.: А на въезде памятник?] На въезде памятник – это август 1918 года, это более раннее событие. Главный бой произошел тогда. Первое столкновение между красными и белыми, первый настоящий бой, и очень кровавый бой. Он был на станции Кын. Станцию Кын оборонял небольшой отряд красных и венгерский батальон. Венгры-интернационалисты сражались на стороне красных. Их называли еще «красные венгры». А атаковали станцию по железной дороге чехи, первый полк Чехословацкого корпуса, или, как они себя называли, Чехословацкого легиона, полк имени Яна Жижки. В этом полку служил будущий президент советской Чехословакии – Людовик Свобода. Он был тогда лейтенантом, поручиком был в этом полку. Младшие офицеры, рядовой состав – это чехи. А старшие офицеры в чехословацком легионе в то время – это были русские офицеры, бывшие офицеры русской императорской армии. То есть, полковники, майоры – это вот русские офицеры.

Они спланировали эту операцию. <…> Сумели окружить эту станцию, отрезать пути отхода венграм и красногвардейцам, и ударили сразу – и с фронта, и с тыла. Возникла паника, люди бросились бежать. А когда солдаты бегут, вот тогда они и несут главные потери. Пока они защищаются, сидят в окопах, такого человека, который защищается, не хочет умирать и не хочет бежать, убить трудно. А вот если вы показали спину, бежите, то вы уже сопротивления не оказываете. И венгерский батальон был не просто разбит, разгромлен, – он был в значительной степени истреблён. Погибло несколько сотен венгров, до 60 венгров и красногвардейцев попали в плен. Кстати, где похоронены эти венгры, неизвестно. Несколько сотен человек погибло в бою, где-то должна быть братская могила на станции Кын. Не знаем, где она? Ну вот, соотношение потерь: венгров погибло несколько сотен, а чехов – 21 человек, по их сведениям. Ночь военнопленные просидели в пакгаузе на железнодорожной станции, а утром их вывели на насыпь и расстреляли. И там, под насыпью, их зарыли в братской могиле. Там сейчас находится памятник на станции Кын. Среди этих венгров были и красногвардейцы, и в том числе из нашего села. Ну, например, была у нас Тамара Ивановна Клячина, ее дедушка был среди них, его расстреляли. И когда этот расстрел произошел, венгров закопали, а про русских красногвардейцев чехи сказали так: «Пусть семьи забирают и увозят. Но на кладбище хоронить нельзя, хоронить вне кладбища». И со станции на подводах привезли расстрелянных наших красногвардейцев-добровольцев и похоронили вот там, на Мёрзлой горе. Вот это события августа 1918 года (С.А. Гринкевич, 2021).

Комментарии

3.

Дмитриевская гора – гора, расположенная выше каменной Свято-Троицкой церкви. Находится напротив горы Плакун.

3, 10.

«У нас семь раз Кын переходил из рук в руки…» / «Кын-то… семь раз переходил туда-сюда из рук в руки» – эта формула с символичным для народной культуры числом «семь», по-видимому, сформировалась в устной традиции Кына достаточно давно. Она встречается в 1957 году в воспоминаниях М. Шавриной, опубликованных в лысьвенской газете «Искра» за 12 июля: «Семь раз Кын переходил из рук в руки. Однажды белогвардейцы на площади двух наших человек повесили. Думали этим запугать…» (цит. по: [Гинкевич 2012]). Встречается вариант, согласно которому власть менялась в Кыне не семь, а шесть раз (№ 5).

5.

Капонир – земляное сооружение (окоп или укрытие) для защиты военной техники от средств поражения противника и для ведения огня.

6, 20.

В рассказах упоминается белогвардейская газета «На страже Сибири», выходившая в Красноярске. В одном из ее номеров были опубликованы воспоминания офицеров Сибирской армии, участвовавших в боях в Кыне (см. перепечатку в [Гринкевич 2012]).

7, 16.

Воспоминания о расстреле кыновских купцов Лоскутовых встречаются также в устных семейных рассказах, записанных и опубликованных С.А. Гринкевичем [Гринкевич 2012].  

8–9, 12–13.

Гребешок (Гребешки, Гребни), Петушок – скалистые выступы возле д. Петушата (располагалась на окраине с. Кын).

9, 17.

Мотив выдачи скрывающихся и их последующей казни встречается также в устных семейных рассказах, записанных и опубликованных С.А. Гринкевичем [Гринкевич 2012].

14.

Мадьяры – самоназвание венгров.

9, 17.

О расстрелах и местах погребений времен Гражданской войны в Кыне см. также [Постаногова, Немытова 2022: электрон. ресурс].

Список рассказчиков

• Бубнов Юрий Вячеславович, род. в г. Касли Челябинской обл., проживает в с. Кын; собиратели М.А. Брюханова, А.С. Окунева.
• Гринкевич Сергей Александрович, род. в Белоруссии, проживает в с. Кын; учитель истории и географии, краевед, экскурсовод. Запись 2021 г. – собиратель Д. Ененко, запись 2022 г. – экскурсия по с. Кын.
• Ёлохов Михаил Егорович, род. в д. Зимняк, проживает в с. Кын; собиратели М.А. Брюханова и А.С. Окунева.
• Ёлохова Валентина Дмитриевна; собиратели М.А. Брюханова и А.С. Окунева.
• Кайгородова Любовь Александровна; собиратели: М.А. Брюханова, А.С. Окунева, С.Ю. Королёва, А.В. Королёв.
• Каменских Лев Владимирович; собиратели: С.Ю. Королёва, А.В. Королёв, М.А. Брюханова, А.С. Окунева.
• Ракланова Зоя Александровна; собиратель Д.И. Ененко, 2021.
• Щукин Евгений Сергеевич; собиратели С.Ю. Королёва и А.В. Королёв.

Литература

1. Гринкевич С.А. Кын – золотое донце. Лысьва: Издат. дом, 2012.
2. Закревская Е.А. Фольклор или семейная память? Типы нарративов о войне и оккупации // Фольклорное повествование и реальная действительность: семиотические аспекты проблемы: Материалы Международного круглого стола / Сост. В.А. Черванёва. М.: РГГУ, 2022. С. 10–11.
3. Кравченко А.В., Ломакин Н.А. Введение [к коллективной монографии] // Чужими голосами: память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны / Под ред.  А.В.  Кравченко, Н.А.  Ломакина. М.:  Новое литературное обозрение, 2023. С. 8–24.
4. Матлин М.Г. Устные рассказы о голоде 1941–1945 гг. русского населения Ульяновского Поволжья. Ульяновск: Изд-во УлГПУ, 2018.
5. Мельникова Е.А. Своя чужая история: финская Карелия глазами советских переселенцев // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2009. № 2 (64). С. 55–75. URL: https://magazines.gorky.media/nz/2009/2/svoya-chuzhaya-istoriya-finskaya-kareliya-glazami-sovetskih-pereselenczev.html.
6. Петровичев А. Учитель и краевед Сергей Алексеевич Гринкевич // Кын.ры. 2022. URL: https://кын.рф/учитель-и-краевед-сергей-алексеевич-г/.
7. Постаногова С., Немытова Е. Жертвы гражданской войны в Кыновском заводе по материалам метрических книг Свято-Троицкой церкви 1918–1919 гг. // Кын.рф. 2022. URL: https://кын.рф/жертвы-гражданской-войны-в-кыновском/.
8. Пушкарёва Н.Л. Предмет и методы изучения «истории повседневности» // Этнографическое обозрение. 2004. №5. С. 3–19.
9. Разумова И.А. Потаенное знание современной русской семьи. Быт. Фольклор. История. М.: Индрик, 2001.
10. Ранчин А.А. Кын в годы Гражданской войны // Кын.рф. 2022. URL: https://кын.рф/кын-в-годы-гражданской-войны/.

Вступительная статья и комментарии С.Ю. Королёвой,
техническая подготовка текстов к публикации М.А. Брюхановой, Е.А. Клюйковой, С.Ю. Королёвой, Д.И. Ененко,
Лаборатория теоретической и прикладной фольклористики ПГНИУ
при участии Научной библиотеки ПГНИУ