Главной архитектурной достопримечательностью современного Кына является частично сохранившийся комплекс заводских зданий и сооружений. На протяжении 150 лет своего существования Кыновской завод претерпел несколько модернизаций производства, сопровождавшихся коренной перестройкой зданий. Проследим этапы эволюции завода.
1. Чугунолитейный, но деревянный
Темпы роста металлургического производства в XVIII в. прямо зависели от быстроты сооружения заводских устройств и зданий, от ввода в действие новых агрегатов – доменных и медеплавильных печей, кричных горнов, молотов.
В таких условиях наиболее эффективным как по срокам строительства, так и в смысле обеспечения стройматериалами и кадрами, было деревянное строительство.
Строительство Кыновского завода было начато в 1760 г., к 1761 г. относится возведение плотины, которая является самым старым из дошедших до нас сооружением («средняя плотина»). А в 1762 г. завод дал первую продукцию, то есть уже начали свою работу доменная печь и передельный кричный цех. Жилой поселок при заводе насчитывал к тому времени сотню изб. Таким образом, возведение действующего заводского комплекса и жилого поселка при нем на новом необжитом месте заняло менее двух лет.
В этом формате завод просуществовал до конца XVIII в. Так, в описании завода 1799 г. на нем значатся следующие объекты: домна, заводская плотина, одна меховая фабрика, лесопильная мельница о двух рамах. Все производственные корпуса, кроме доменной печи печи – деревянные.
Вот что пишет о подобных деревянных заводских комплексах архитектор Алферов: «Это был хорошо продуманный и разумно организованный комплекс производственных зданий, размещенных на сравнительно небольшой площадке в строгой зависимости от источника энергии – воды, приводившей в движение заводскую машинерию. Наиболее «энергоемкие» производства размещались в непосредственной близости от плотины, то есть там, где напор воды был наиболее сильным. Ниже располагались цехи с оборудованием, требовавшим меньшего напора, еще ниже – и на периферии основных цехов – цехи с ручным производством, не требовавшим водяной энергии».
Производственные здания были каркасными (на сваях) и обшивались досками. Они имели высокие крыши, напоминающие шатровые, с деревянными стропилами и высоким подъемом. Интересно, что этот способ постройки сохранился здесь вплоть до середины XX в.: каркасными на столбах выполнялись сени в жилых избах, конюшни. Подобное строение служит 20-30 лет и приходит в ветхость при прогнивании опорных столбов-свай, заглубленных в почву.
В описании завода 1802 – 1803 гг. отмечается новая кричная фабрика, которая за недостатком воды “зимою, а иногда и в летнее время не действует”. Сверх сего находится здесь пильная о 2-х рамах, мельница меховая, две сторожки, сарай для хранения деревянных припасов и кирпичной магазин, 2 анбара, кузница с 4 горнами и слесарня. При заводе числится две пристани “Кыновская и Бабенская… на р. Чусовой, из коих при первой чугун и железо, а при последней руду нагружают в строимыя при них коломенки”.
К началу XIX в. Кыновской завод был малопроизводительным и находился в кризисном состоянии. Одной плотины на речке Кын явно недоставало для запасения воды для доменного и кричного производств (всего-то на 2 действующих молота и один запасной!).
В 1804 г. Г.А. Строганов сдает Кыновский и другие свои заводы в аренду на 13 лет московскому купцу А.А. Кнауфу. Подробнее об этом периоде существования завода и о роли «московского» купца Кнауфа было рассказано выше.
В 1817 г. при возвращении из аренды все строения Кыновского завода, за исключением домны, оставались деревянными. Коренного улучшения производства и его расширения, на что рассчитывал Г.А. Строганов, не произошло, напротив – хищническая эксплуатация арендатором природных, производственных и людских ресурсов поставили завод на грань закрытия. Не только мастеровые и крестьяне, но и часть крепостной управленческой интеллигенции выражали недовольство существующим положением.
Впрочем, не будем во всем обвинять одного Кнауфа: и владельцу, и петербургским властям при заключении арендных условий были очевидны причины энергии этого человека и тех, финансовых кругов, которые за ним стояли – желание получить максимальную прибыль, а не альтруистические соображения.
Кроме того, сказались родовые недостатки деревянной оболочки завода. Обратимся к Алферову: «…В конце XVIII века уже давали себя знать последствия бесшабашной эксплуатации лесных богатств. Многие, и прежде всего посессионные, заводы «обрубились» и начали жестко экономить лес. Если раньше заводовладельцам открывались необъятные просторы свободных лесов, то теперь, будучи ограничены со всех сторон владениями соседей, они заговорили о сохранении лесов».
Кыновской завод баронов Строгановых по выходе из аренды тоже можно было отнести к «обрубившимся»: строевые и годные к угольному жжению леса в ближайшей округе были истреблены. Да и выделенная заводу при строительстве дача, окруженная со всех сторон землями казны, графа Шувалова, Демидовых, княгини Шаховской оказалась несколько меньше, чем полагалось отводить под завод. Парадокс: государство отводило вотчинные строгановские земли под казенные и посессионные заводы, но когда понадобились они под собственный строгановский завод, то оказалось, что лесов и земель уже недостает и Кыновской завод обделили.
Другой причиной, определившей необходимость перестройки, явилась крайняя ветхость заводских зданий и сооружений… Перед заводовладельцами и казной встал вопрос, строить ли новые здания, как прежде, деревянными или каменными. Все доводы говорили в пользу каменного строительства. Деревянные здания требовали частых ремонтов, а по истечении 15-20 лет – замены новыми. Едва заканчивали ремонт одного здания, как нужно было приступать к ремонту другого.
Частые пожары на заводах приводили к уничтожению не только заводов, но и поселков, тоже сплошь деревянных. На их восстановление приходилось тратить большие средства и хороший строевой лес, недостаток которого с каждым годом ощущался все острее.
2. Петербургский классицизм на языке родных осин
Начиная с 20-х гг. XIX в., перестройка основных производственных зданий на уральских заводах приобретает почти повсеместное распространение и заканчивается в основном в 40-х гг.
Классицизм был перенесен с петербургских площадей и проспектов в уральские теснины и таежную глухомань на пике своего развития, когда он вылился в формы русского ампира. Отгремели наполеоновские войны, быстро отстраивалась Москва, получали завершение многие архитектурные ансамбли Петербурга. Художественные вкусы владельцев уральских заводов, вкладывавших прибыли от продажи металла в строительство родовых гнезд в столицах, были продиктованные имперской модой. Эта мода и определила архитектурный стиль обновляемых уральских заводов. Барокко к тому времени потеряло актуальность, да и не соответствовала жесткая логика горнозаводского производства идеям и пространственным решениям барокко. Другое дело – классицизм: содержание (технология производства) и форма нашли друг друга, и оказалось, что классицизм «работает» не только в сфере административного, гражданского или церковного строительства – он рационально организует производственное пространство уральских заводов, экономит площадь, воду, уголь, человеческий труд. Он прекрасно укладывается в горнозаводские регламенты, дисциплинирует пространство, а через него – население. Россия, так и не снявшая военный мундир после побед над Наполеоном, надела на свои города и заводы архитектурный мундир ампира. Стиль побежденного Наполеона пришелся по вкусу «варварам»-победителям.
Носителями нового стиля стали как крепостные, так и вольные архитекторы, получившие образование в петербургской Академии художеств, любимом детище Ивана Ивановича Шувалова, покровителя Ломоносова и патрона Московского университета. Звание художника (архитектора) мог получить только вольный человек, так как это звание открывало путь к обер-офицерским должностям и потомственному дворянству. Сложилась практика трехлетнего обучения крепостных архитекторов в Академии, после чего перед их хозяевами вставала дилемма: дать крепостному вольную или прервать его обучение, так как правовой статус художника противоречил статусу крепостного. Как правило, заводовладельцы выбирали второе. Так на Урале в 10-е-30-е гг. XIX в. появилась плеяда академически образованных крепостных архитекторов (и это кроме вольных, работавших как на казну, так и по частным заказам). По времени уральские ампирные постройки лишь на 10-15 лет отстают от столичных. Ускоренному внедрению «заводского классицизма» способствовали не только утилитарные, но и престижные соображения сиятельных заводовладельцев: никому из них не хотелось отставать от соседей, напротив – присутствовало желание перещеголять (иногда даже в ущерб целесообразности и экономической выгоде).
Получив завод из аренды, Строганов решил полностью реконструировать его. В 1818 – 1819 гг. возводится вторая плотина – Григорьевская, и при ней новая домна, затем в 1830 – 1821 гг. строится новый каменный корпус для изготовления листового железа, толстого и кровельного. На плане завода 1826 г. кроме того значатся еще каменные корпуса кузницы и караульной избы.
Доменная печь на главной плотине была разобрана и построена при Верхней (Григорьевской) плотине в 1818 – 1819 гг. В 1836 – 1837 гг. была построена Нижняя (мельничная) плотина и при ней новая деревянная пильная мельница.
К 1840 г. завод был полностью построен по единому проекту и имел в своем составе каменные корпуса: кричной фабрики, катальной фабрики, проволочной фабрики, двух железосодержательных магазинов, один у Средней плотины около катальной фабрики, другой за Нижней плотиной; чугуносодержательного магазина и караульной, слесарной и кузницы; корпус для паровой машины, провиантский магазин и каменную двухэтажную заводскую контору.
В результате этого строительства был создан один из лучших заводских ансамблей Урала. Весь ансамбль Кыновского завода расположен при трех плотинах – Верхней (Григорьевской), Средней и Нижней (мельничной). Ядром ансамбля являлся комплекс зданий и сооружений при Средней плотине.
Заводской ансамбль при Средней плотине расположен в узкой котловине, сжатой с двух сторон горами, что и предопределило его планировочную структуру. Сохранившийся заводской ансамбль типичен по набору зданий и их расположению для передельного железоделательного завода: река перегорожена в узком месте небольшой по длине, но весьма широкой, земляной плотиной, в теле которой устроен один прорез (он же вешняковый и рабочий), по обе стороны от него, перпендикулярно плотине, расположены производственные корпуса кричной и катальной фабрик.
Параллельно этим основным корпусам, ближе к периферии, расположены вспомогательные корпуса (слесарни, кузницы, железосодержательного магазина и др.). Вдоль реки Кын “в линию”, за основными корпусами размещены: провиантский, магазин, чертежная, корпус паровой машины и т.п. Застройка центральной части очень плотная.
На Кыновском заводе встречается довольно редкий в заводской практике случай, когда предзаводская площадь смещена от плотины в глубину завода. Между провиантским магазином и деревянным зданием церкви была устроена прямоугольная в плане предзаводская площадь, на которую своими торцевыми фасадами выходили здания «корпуса для паровой машины», кричной фабрики, караульной избы с железосодержательным магазином. Кроме того, на предзаводской площади стояло двухэтажна каменное здание заводской конторы (не сохранилось).
Все производственные корпуса, за исключением здания проволочной фабрики (не сохранилось) одноэтажные, фасады, выходящие на предзаводскую площадь, имеют более нарядное декоративное убранство, особенно выделяется интересной разработкой фасадов здание Провиантского магазина (склада). Из простого и лекального кирпича выполнены элементы украшений оконных наличников, карнизов, выложены все перемычки. Берега р. Кын в пределах завода укреплены бревенчатыми срубами, заполненными землей и камнем. Общая протяженность заводской площадки в глубину 220 м., ширина ее определяется размерами заводской плотины и составляет 115 м.
Здания заводского комплекса были построены в основном из природного камня-плитняка. Широкое применение природных материалов значительно удешевляло постройки. Отмечу, что в ближайших окрестностях Кына подобного камня нет, он, скорее всего, доставлялся для строительства с Бабенской пристани, где плитчатое строение скал является обычным. Кладка стен выполнялась на известковом растворе, кладка фундаментов и контактирующих с водой стен – на особом водостойком цементе. Его крепость такова, что фундаменты производственных цехов сохранились до сих пор как нерушимые монолиты. Перекрытие было выполнено в виде деревянных ферм оригинальной конструкции на металлических болтах-стяжках. Кровля на некоторых зданиях сохранилась до наших дней (170 лет службы!): таково качество железного листа, являвшегося основной продукцией Кыновского завода.
В двух верстах выше верхней Григорьевской плотины была построена еще одна (четвертая в заводском комплексе) – для запасения весенних вод. При ней заводских строений не предусматривалось.
Каменное строительство сопровождалось модернизацией производства. Если в 70-90-е гг. XVIII в. годовая производительность по чугуну составляла 60-70 тысяч пудов, то к 40-м гг. XIX в. она поднялась до 100-120 тысяч пудов. Что позволило вдвое увеличить производительность завода? Во-первых, теперь завод имел больший запас воды, а значит мог производить большую механическую работу. Во-вторых, новая домна была вдвое более производительной по сравнению со старой. В-третьих, новая кричная фабрика имела не два действующих, а четыре молота. Повышало энерговооруженность завода и установка в 20-х гг. XIX в. паровой машины.
Об архитектурных достоинствах ансамбля Кыновского завода писали, пожалуй, все исследователи, занимавшиеся заводской архитектурой Урала. И все они отмечают, что автор комплекса зданий неизвестен. Смею предложить перспективное направление поиска, позволяющее определить круг архитекторов, причастных к возведению Кыновского завода.
Иждивением владельца Кыновского завода Григория Александровича Строганова в Усолье с 1813 по 1820 гг. возводилась Никольская церковь в память о победе над Наполеоном. Легенда гласит о том, что автором проекта был прославленный А.Н. Воронихин, а возводили храм, по мнению исследователей архитектуры Усолья, его ученики П.А. Шаров или И.Ф. Колодин. Перестройка Кыновского завода велась в те же годы (с 1817 по 1826), и, не исключено, что Григорий Александрович дал заказ на проект нового заводского комплекса тому архитектору, с кем уже сотрудничал.
Там же, в Усолье, в 1833 г. по типовому проекту из «собрания фасадов Его Императорского Величества высочайше апробированного для частных строений в городах Российской империи» был возведен каменный Архив строгановских солеварен (в разговорном обиходе «дом-контора») с помощью бывшего крепостного архитектора Трефила Тудвасева. Декор этого здания повторяется на строениях Кыновского завода. В беседе с автором данной статьи, профессор А.Ю. Каптиков назвал Трефила Тудвасева в числе вероятных строителей Кыновского завода. Там же, в Усолье, находится дом Амбелек-Лазаревых, возведенный в 1830-е гг XIX в. Он тоже в отдельных деталях напоминает архитектуру Кына. Автором дома был архитектор Чермозского завода И. Подьячев. Имеет сходство с Кыновскими строениями и соляной завод в Усолье. Вот круг архитекторов, среди которых следует искать автора Кыновского завода.
3.Дуновение старины московской
Самым заметным зданием в современном Кыну является Свято-Троицкая церковь. Прекрасные пропорции, удачное расположение и хорошая сохранность делают ее визитной карточкой села. История Свято-Троицкой церкви описана в отдельной статье, а здесь уместным будет коснуться ее архитектурных особенностей.
…Наружный вид имеет вид корабля, двухэтажная. Верхний этаж занят церковью, а нижний заключает склады. Храм имеет 17 саженей высоты, 13 саженей ширины, 17 саженей длинны. Построен храм из кирпича, в стенах связи все железные. На храме пять глав. Поставлены они все на фонарях. Главы видом походят на луковицу. Кресты на главах железные, обитые белой жестью, укреплены на шарах с цепями до глав».По местному преданию, строительство велось только в летнее время, так как зимой известковый раствор слабо схватывается. Храм состоит из трех частей (летняя церковь, трапезная, зимняя церковь, колокольня), поставленных на высоком подклете. «Храм капитальною стеною делится на два: холодный во имя Святые живоначальная Троицы и теплый, во имя Введения в храм Пресвятые Богородицы. В 1898 г. престол во имя Введения был упразднен, а на его месте поставлен памятник из серого мрамора с надписью и иконою храма и обнесен железною решеткою…
Строилась церковь 15 лет и была освящена (что подтверждается документально) в 1864 г. Средства на строительство выделил владелец завода Сергей Григорьевич Строганов, унаследовавший своему отцу Григорию Александровичу (совместно с братом Александром Григорьевичем). Таким образом, закладку церкви можно отнести к 1849 г.. Эта дата косвенно подтверждается фактом гибели деревянной Свято-Троицкой церкви в Кыну на пасху 1848 г. (церковь загорелась «от жара свещного»). Взамен сгоревшей деревянной и была заложена стоящая по сей день каменная церковь. В Лысьвенском городском архиве хранится переписка С.Г.Строганова с заводской конторой. Некоторых из писем, относящихся к 50-м – началу 60-х гг. XIX века, посвящены вопросам строительства и внутреннего украшения церкви. Автор проекта и строитель церкви в письмах не назван, но упоминается фамилия автора фресок: это был соликамский художник Мельников.
При первом взгляде на церковь кажется, что шагнула она сюда из XVII века, из старины московской. Планировка здания традиционна для времени правления первых Романовых: неглубокий алтарь прямоугольной формы, ориентированный строго на восток, примыкает к купольной части, представляющей в плане квадрат. Купольную часть венчали пять глав луковичной формы: одна посредине и четыре по углам (в тридцатые годы ХХ в. главы были уничтожены). Архитектура купольной части храма аналогична крестово-купольным храмам Византии и Древней Руси.
Купольная часть являлась летней церковью, зимой она не отапливалась. С запада к купольной части примыкает прямоугольная в плане трапезная («зимняя церковь»), покрытая двускатной крышей. Помещение трапезной служило зимней церковью, отопительные печи были устроены в подклете, а дымоходы располагались в столпах.
К зимней церкви с запада примыкает шатровая колокольня. Нижние три этажа колокольни имеют в плане прямоугольник, на который опирается четверик, служащий, в свою очередь, опорой для восьмерика. На восьмерик опирается каменный шатер, который был увенчан малой маковкой (утрачена в 30-е гг. ХХ в.). «Плечи» третьего этажа колокольни украшены кокошниками и покрыты двускатной крышей.
Окна снаружи орнаментированы фигурным кирпичом. Главным декоративным мотивом фасадов является арка-кокошник, напоминающая древнерусский женский головной убор. Декоративные элементы использованы экономно, с большим вкусом. Они не мельчат объемы, а облегчают их. С одной стороны, здание лишено аскетизма, с другой – нет и намека на избыточную роскошь. Строгость и благородство форм указывают на то, что автор проекта прошел академическую выучку.
Все здание стоит на высоком подклете, опирающемся на мощные столпы и арки, которые вызывают в памяти столпы и арки Грановитой палаты Московского Кремля.
Фундамент алтарной части храма выполнен из дикого крупноблочного известняка серого цвета. Построена церковь из кирпича-плинфы , сделанного в кирпичной фабрике Кыновского завода. Кладка выполнена на известковом растворе (известь выжигали из местного же известняка). Пол храма был покрыт отлитыми на заводе чугунными плитами, церковная ограда откована из заводского железа.
Несмотря на иной архитектурный стиль, церковь прекрасно вписалась в заводской ансамбль, более того – стала его центральным элементом.
Свято-Троицкая церковь в Кыну является репликой старомосковской архитектуры XVII века , а если всмотреться в ее благородные пропорции, то мы поймем, что она может считаться эталоном старомосковского стиля, совместившего традиции древнерусского крестово-купольного храма и московского шатрового столпа.
Обратимся ко времени начала постройки храма. В сороковые годы XIX века ведущим архитектурным стилем империи становится «русско-византийский», утвердившийся, в первую очередь, в храмовом строительстве (храм Христа Спасителя в Москве). Русско-византийский стиль явился архитектурным отражением официальной теории народности графа Уварова («православие, самодержавие, народность») и соответствовал художественным вкусам императора Николая I. Кыновская Свято-Троицкая церковь, на первый взгляд, отвечает канонам «русско-византийского» стиля, но при внимательном прочтении приходит понимание того, что она отсылает нас к иному идеалу: старомосковскому, к тем временам, когда Строгановы осваивали и завоевывали Урал и Зауралье. Кыновская церковь идейно ближе к славянофильству, нежели к официальной идеологии.
Кто же являлся автором проекта? Если учесть, что подобных церквей в Прикамье нет, архитектора следует искать в Петербурге или в Москве.
Свято-Троицкая церковь была последним зданием крепостной эпохи. В 1861 г. закончилось столетие эволюции завода в рамках крепостного права. Наступил новый этап в существовании завода – в условиях личной и экономической свободы.
4. Сапоги выше Пушкина
В конце 50-х гг. XIX в. строительство новых зданий в заводах Урала стало редким явлением. При возведении не проявлялось более заботы о соблюдении классических «правил архитектуры». Россия сняла николаевский мундир и облеклась в штатское. Наступила эпоха нигилизма. Разночинцы утверждали идеал утилитарной пользы и никчемности этики и эстетики. «Сапоги выше Пушкина» – утверждал модный публицист демократического направления Писарев. Архитектура среагировала немедленно. На смену строгим стилям пришла эклектика. А в промышленном строительстве на Урале о стиле и вовсе забыли: предельный рационализм, экономия, бухгалтерский учет и экономический расчет – вот инструменты, которые позволили старому Уралу вписаться в новую эпоху.
Для Кыновского завода отмена крепостного права обернулась внезапной бедой: 26 июля 1862 г. после двухнедельных дождей паводок на речке Кын прорвал все четыре плотины. Караульщики недосмотрели! Разболтался народишко за год воли. Напором воды «разрушило до основания все фабрики и магазины, за исключением хлебного магазина, новой деревянной катальной фабрики и доменной печи с литейным двором.
Теперь Кыновский завод представляет только груду камней: паровой, кричной, катальной и других фабрик и магазинов как будто не существовало», – докладывал С.Г. Строганову управляющий Ф. Бушуев.
Следует отметить, что картина разрушений в донесении управляющего несколько мрачновата, реальные разрушения были несколько меньше, так, кроме указанных в донесении, полностью сохранились корпуса чугуносодержательного магазина и караульной, слесарни и кузницы, железосодержательный магазин за Нижней плотиной, заводская контора. Но передельное производство было не просто остановлено, а уничтожено.
Вскоре началось восстановление завода, была построена каменная кричная фабрика на старых фундаментах, корпус для паровой машины значительно перестроен, восстановлены здания на левом берегу, восстановлены заводские плотины. В 1869 г. построено новое здание заводской чертежной. В это же время Строганов решает кардинально улучшить заводское производство, для чего реконструируются и заменяются основные агрегаты, вводятся новые машины и оборудование. В 1869 – 1879 гг. был построен новый механический корпус: “в линию с катальным корпусом поставить каменный, которого прийдется строить только две стены одну в 8 саж, другую в 6 саж длины. Реконструкция 70-х гг. XIX в. позволила довести производство чугуна до 200 тысяч пудов, а железа – до 120 тысяч пудов в год.
В 1881 г. на территории завода строится новое здание каменной пожарной, хотя проект предусматривал сохранить стилевое единство фасадов всех заводских корпусов, построенных в 1830-1840 г.г. и новых; строители пожарной отошли от первоначального проекта. Примерно в это же время исправляется вешняжный прорез средней плотины. Реконструкция первой половины 80-х позволила поднять выплавку чугуна до 330 тысяч пудов (в отдельные удачные годы – до 400 тысяч), а производство кровельного железа до 130-150 тысяч пудов.
Таким образом, с 1862 г. по середину 80-х гг. XIX в. Кыновской завод трижды подвергался реконструкции. Новые производственные здания возводились из кирпича и местного среднеблочного серого известняка. Встречающийся в их кладке камень-плитняк происходит, вероятно, из руин разрушенных паводком зданий. Качество кладки значительно уступает зданиям, построенным в 20-е гг. XIX в. Архитектура предельно утилитарна: это лишенные декора каменные коробки. Исключением является здание пожарной, архитектурные детали которого тщательно проработаны и приближены к стилю «заводского классицизма». Перестроенное здание корпуса паровых машин, пристроенное встык к провиантскому складу, имело проработанный карниз и скупую отделку оконных проемов, что способствовало объединению двух разновозрастных зданий в единый комплекс. Здания главных производственных цехов, располагавшиеся перпендикулярно Средней плотине, до нас не дошли, но, судя по фотографиям начала ХХ в., их архитектура была вполне утилитарной, что в целом соответствовало современному этапу заводского строительства в России.
5. Время, застывшее в камне
В заключение резюмируем вышесказанное. Постройки Кыновского завода Строгановых, дошедшие до нашего времени, относятся к четырем временным и стилевым генерациям. Наиболее древней является Средняя плотина – ее деревянные и насыпные элементы. Они были построены в 1760 – 61 гг.
К зданиям второй генерации относятся провиантский склад и кузница, возведенные в 20-е гг. XIX в. и являющиеся эталоном «заводского классицизма» первой трети XIX в. Сюда же относятся остатки Григорьевской плотины, крупноблочная кладка подпорной стенки на Григорьевском заводе, каменная пристань на Чусовой.
Третья генерация – Кыновская Свято-Троицкая церковь: оригинальная реплика старомосковской архитектуры XVII в., испытавшая влияние классицизма и «русско-византийского» стиля середины XIX в.
К зданиям четвертой генерации (60-80-е гг. XIX в.) относится перестроенный корпус паровых машин, пожарная и западная часть кузнечного цеха. В это же время была возведена подпорная стенка средней плотины из местного известняка. Последний этап можно условно назвать временем утилитарного отношения к архитектуре.
Сохранившиеся здания и сооружения Кыновского чугунолитейного и железоделательного завода Строгановых раскрывают перед нами 150-ти летнюю эволюцию уральской заводской архитектуры.